Глобальная конкуренция в современном мире. Сущность международной и глобальной конкуренции. Особенности международной конкуренции

Выход компаний на зарубежные рынки определяется четырьмя основными причинами :

Привлечение новых клиентов. Освоение зарубежных рынков открывает возможности повышения доходов, прибыли и долговременного роста. Данный вариант особенно привлекателен в тех случаях, когда внутренний рынок страны уже насыщен. Такие компании как Cisco Systems, Intel, Sony, Nokia и Toyota, стремящиеся к мировому лидерству в своих отраслях, должны быстро и энергично расширять свое присутствие на рынках во всем мире; Сокращение издержек и повышение конкурентоспособности. Многие компании сталкиваются с необходимостью экспортировать продукцию, поскольку максимальный объем продаж на их внутренних рынках недостаточен для достижения экономии на масштабе производства или за счет эффекта обучаемости и обеспечения на этой основе конкурентоспособного уровня издержек. Из-за относительно небольшого объема европейских внутренних рынков такие компании, как Michelin и Nestle, довольно давно продают свою продукцию по всей Европе, а недавно распространили свои операции на рынки Северной и Латинской Америк; Преимущества за счет ключевой компетенции. Компания с конкурентно значимыми возможностями и компетенциями достигает конкурентного преимущества не только на внутренних рынках, но и на зарубежных. Конкурентоспособность и возможности компании Nokia в производстве мобильных телефонов способствовали достижению лидерства на мировом рынке беспроводных телекоммуникаций; Снижение риска за счет расширения рынка. Освоение зарубежных рынков снижает предпринимательский риск, уменьшая зависимость компании от операций на внутреннем рынке. Тогда, если в экономике азиатских стран наступает спад, убытки на этом рынке можно компенсировать за счет активизации продаж в Латинской Америке или Европе.

Компании, специализирующиеся на добыче и переработке природных ресурсов (нефти и газа, минералов, каучука, леса), обычно стремятся на международный рынок, поскольку привлекательные с точки зрения экономической эффективности сырьевые ресурсы находятся в других странах.

Компания, выходя на один или несколько избранных внешних рынков, вступает в международную конкуренцию. О глобальной конкуренции мы говорим, когда компания разворачивает свою деятельность на нескольких континентах и борется за лидерство на мировом рынке. Очевидно различие в масштабах конкурентной борьбы между компаниями, одни из которых работают в нескольких странах, а другие продают свою продукцию в 50, а то и в 100 странах, и к тому же ежегодно расширяют операции на рынки других стран. Первую компанию можно назвать конкурентом межнационального (или мультинационального) масштаба, вторую – глобальным конкурентом. Таким образом, межнациональным (или мультинациональным) конкурентом называется компания, которая ведет конкурентную борьбу на рынках нескольких стран; глобальный конкурент – это компания, которая присутствует или стремится к присутствию на рынках всех (большинства) стран.

Конкурентная борьба на внешних рынках, с их культурными, социальными, демографическими и рыночными различиями, предъявляет гораздо более высокие требования к разработке стратегии компании, чем конкурентная борьба на внутреннем рынке. Следовательно, независимо от мотивов, которыми руководствуется компания при расширении своей деятельности за пределы внутренних рынков, она должна адаптировать свою конкурентную стратегию к ситуации в конкретной стране, т.к. вкусы, предпочтения и покупательское поведение испанских, например, потребителей отличаются от норвежских. Бывает, что товар, разработанный для одной страны, не подходит для другой. Например, в США все электроприборы рассчитаны на напряжение в 110 вольт, а во многих европейских странах напряжение в сети 220 вольт, и это различие надо учитывать производителям бытовой и другой техники. Французы предпочитают стиральные машины с вертикальной загрузкой и этим отличаются от потребителей большинства европейских стран, которые отдают предпочтение машинам с фронтальной загрузкой. В северной Европе пользуются преимущественно большими холодильниками, поскольку покупки принято совершать раз в неделю в больших супермаркетах. Жители же южной Европы могут вполне обходиться небольшими холодильниками, поскольку делают покупки ежедневно. В некоторых азиатских странах холодильник служит показателем положения в обществе, его устанавливают обычно в гостиной; цвет и дизайн имеют большое значение. В Индии, например, самые популярные цвета холодильников ярко-голубой и красный. В других азиатских странах, где дома маленькие, популярны холодильники высотой всего 1–1,2м, потому что могут служить подставкой. В Гонконге предпочтение отдают компактным бытовым приборам европейского стиля, на Тайване же более популярны громоздкие американские.

Потенциал развития рынка разных стран различен, например, у Индии, Китая, Бразилии и Малайзии он намного выше, чем в странах с более развитой экономикой, таких как Великобритания, Франция, Канада, Япония. В Индии есть эффективные, развитые национальные каналы распространения грузовиков, мотороллеров, сельскохозяйственных машин и оборудования, бакалейных товаров, предметов личной гигиены и другой фасованной продукции; в этих каналах работают около трех миллионов розничных торговцев. В Китае распространение носит большей частью локальный и региональный характер, а единая национальная сеть распространения основной продукции отсутствует. Страны мира различаются интенсивностью конкуренции, факторами влияния на развитие промышленности и других особенностей.

Итак, необходимость адаптации товаров и услуг к местным культурным, демографическим и рыночным условиям – один из факторов, усложняющих конкурентную борьбу на мировом рынке. Компания должна найти оптимальное соотношение между адаптацией к рыночной ситуации каждой страны и обеспечением конкурентоспособных цен и издержек производства.

Перед страной, осваивающей внешние рынки, в числе прочих стоит очень важный вопрос: приспосабливать ли свои предложения под вкусы и предпочтения местных покупателей или же предлагать на всех рынках стандартную продукцию. Адаптация товара к предпочтениям местных потребителей, несомненно, способствует его популярности, однако, надо иметь в виду, что персонализация всегда приводит к росту издержек производства и распространения из-за увеличения количества моделей и модификаций, уменьшения партий изготавливаемого товара, сложностей с управлением каналами распространения. Стандартизация товаров позволяет в полной мере использовать эффект экономии на масштабе и эффект обучаемости, что увеличивает конкурентоспособность компании по издержкам. Поэтому поиск оптимального сочетания адаптации и стандартизации имеет огромное значение для всех компаний, действующих на внешних рынках.

Кроме того, компания должна изучить преимущества, которые можно получить от переноса части функций в другие страны, где ниже издержки производства и обращения, и учесть колебания курса иностранных валют, экономические и политические требования местных правительств.

Следует также отметить, сто стратегическое решение о размещении производственных мощностей в регионе с низкими издержками производства, обеспечивающем компании конкурентное преимущество, следует принимать незамедлительно, иначе выгодный регион захватят конкуренты, и компания утратит конкурентное преимущество.

Модели международной конкуренции в разных отраслях экономики сильно различаются . На одном полюсе, как отмечалось выше, находится мулыпинациональная конкуренция, или конкуренция на отдельных, изолированных один от другого национальных рынках. Покупатели на разных рынках имеют разные ожидания, предпочтения и особенности; конкуренция на внутреннем рынке одной страны не зависит от конкуренции на внутренних рынках других стран, состав компаний-конкурентов в каждой стране свой. Например, во Франции, Бразилии и Японии модели банковской деятельности совершенно различны, заметно отличаются рыночные условия и ожидания клиентов, банки-конкуренты во Франции совсем не те, что в Бразилии и Японии, а конкурентная борьба в банковском деле во Франции никак не влияет на конкуренцию в Бразилии и Японии. При мультинациональной конкуренции у компании не существует международного или глобального рынка, а только совокупность изолированных внутренних рынков отдельных стран. Преимущества стратегии, разработанные для конкретной страны, и любое достигнутое в этой стране конкурентное преимущество не выходят за рамки данной страны и не распространяются на другие страны, в которых работает компания. Мультинациональная конкуренция характерна для таких отраслей, как пивная промышленность, страхование жизни, производство швейных изделий, выплавка металлов, производство некоторых видов продуктов питания (кофе, крупы, консервы, замороженные продукты) и многих видов розничной торговли.

На другом полюсе – глобальная конкуренция, при которой цены и конкурентные условия на разных внутренних рынках тесно взаимосвязаны, поэтому термин международный, или глобальный рынок наполняется реальным смыслом. В глобальной отрасли конкурентоспособность компании в каждой стране зависит от конкурентоспособности в других странах. Особенно интенсивна конкуренция в странах, где велики объемы продаж, и где присутствие компании стратегически необходимо для упрочения положения в данной отрасли. При глобальной конкуренции компания укрепляет свои позиции, проводя операции во всем мире; конкурентное преимущество, создаваемое на внутреннем рынке, дополняется преимуществами, создаваемыми в других странах (размещение предприятий в странах с низкой заработной платой, передача опыта и навыков из одной страны в другую, обслуживание мультинациональных клиентов, репутация торговой марки). Глобальные преимущества компании напрямую зависят от ее конкурентных преимуществ на национальном рынке. Глобальная конкуренция наблюдается в производите автомобилей, телевизоров, автошин и автопокрышек, телекоммуникационного оборудования, копировальных устройств, часов, в коммерческих воздушных перевозках.

Разные сегменты одной отрасли могут содержать сегменты с разным уровнем конкуренции – глобальным, мультинациональным, локальным . В гостиничном и мотельном бизнесе, например, в сегменте недорогих и средних отелей наблюдается мультинациональная конкуренция, поскольку конкурирующие компании обслуживают своих клиентов в одних и тех же странах. В сегментах гостиниц бизнес-класса и класса люкс конкуренция носит глобальный характер. Такие компании, как Nikki, Marriott, Sheraton и Hilton, располагают отелями во многих странах мира, используют единую систему резервирования мест в гостиницах любой страны, одинаковые стандарты качества и сервиса. Они ориентируются на бизнесменов и туристов, совершающих частые международные поездки.

В отрасли горюче-смазочных материалов сегмент топлива для судовых двигателей характеризуется глобальной конкуренцией, поскольку судам требуется один и тот же вид топлива. Компании в этом сегменте борются за глобальную узнаваемость торговых марок, поэтому ведущие производители топлива и смазочных материалов (Exxon Mobil, BPAmoco и Shell) ведут операции во многих странах мира. В сегменте автомобильных моторных масел идет мультинациональная конкуренция (Quaker State и Pennzoil в США и Castrol в Великобритании). Страны различаются погодными условиями, поведением водителей, организацией розничной торговли; производство обеспечивает ограниченное снижение издержек за счет эффекта масштаба; транспортные издержки высоки.

Таким образом, при мультинациональной конкуренции компании-соперники борются за лидерство на рынках разных стран. В глобальных отраслях конкурирующие фирмы борются за лидерство на мировом уровне .

По сути и по содержанию конкуренция на мировых рынках ничем не отличается от конкуренции, которая ведется на национальных рынках. Но она обладает рядом существенных особенностей. По большей части эти особенности обусловлены действием фактором, которые влияют на формирование конкурентных преимуществ, но не действуют на национальных рынках. Совокупность этих факторов и порождающих их причин представлена на рисунке 9.2.

Но имеются отличия и принципиального характера. Наиболее очевидное их них состоит в том, что конкурентное соперничество на мировых рынках перестает быть территориально ограниченным. Конкурентные условия национального рынка подчинены условиям мировой конкуренции. Всеобщность действия конкуренции заключается в объединительной силе мировых цен, которые становятся универсальным критерием оценки достижений конкурентов. Это означает, что соперники испытывают взаимное давление даже в том случае, когда физически не соприкасаются друг с другом. В результате формируется не только глобальная взаимозависимость, но и глобальное сознание.

Другое следствие глобальной конкуренции - сокращение возможностей для извлечения монопольной прибыли. Создавая равнонапряженные условия для соперников, она подрывает монопольное положение конкурентов, а заодно и возможность извлечения монопольной прибыли. В этом смысле глобальная конкуренция выступает фактором, который содействует тенденции средней нормы прибыли к понижению. В принципе участие в конкуренции на мировых рынках подрывает витальную способность каждого участника, сталкивая их с соперниками мирового уровня. Проявляется этот принцип по-разному для разных типов фирм. Для крупной фирмы выход на мировой рынок - возможность использовать преимущества общественного разделения труда. Развитие транснациональных связей способствует росту ее инновационной активности, а участие в борьбе с сильными соперниками - накоплению конкурентных преимуществ и укреплению конкурентоспособности. А так как все без исключения хозяйствующие субъекты оказываются вовлеченными в сферу действия мировой конкуренции, то она превращается в клуб для тех, кто обладает преимуществами мирового уровня. Это означает, что конкуренция на мировых рынках выступает инструментом экономической эксплуатации немонополистического капитала. Следовательно, поддерживая тенденцию средней нормы прибыли к понижению, с одной стороны, глобальная конкуренция есть фактор, противодействующим этому, - с другой.

Рис. 9.2.

Отличительная особенность глобальной конкуренции заключается в том, что она лишает конкурентов выбора, вкчючая их в свою орбиту помимо их желания. Конкуренты должны заранее готовить себя к ней. Но они должны понимать, что выход на мировые рынки, служащий первоначально способом защиты от конкуренции, впоследствии превращается в причину ее обострения. Со временем в ней не остается ни неосвоенных территорий, ни свободных от конкуренции ниш. Глобальная форма конкуренции является высшей и последней стадией развития (расширения) конкурентной системы.

Глобальная конкуренция требует институционального оформления: выработки правил и органов ее регулирования. Потребность в этом - это не следствие понимания необходимости упорядочить ведение конкурентной борьбы и, тем более, не стремления к установлению «справедливых» условий соперничества. Потребность в нем обусловлена необходимостью разрешения внутреннего противоречия, которое заключено в глобальной конкуренции. Одно из проявлений этого противоречия заключается в том, что сфера экономических отношений, в которую вступают хозяйствующие субъекты, перерастает рамки национальных правовых систем. Деятельность участников глобальной конкуренции, например, транснациональных корпораций, оказывает сильное влияние на состояние национальных экономик, но выходит далеко за их рамки, ослабляя контроль над ними со стороны государства. Возникает потребность в создании универсальных, наднациональных правовых норм, регулирующих деятельность глобального капитала , которая в настоящее время реализуется в деятельности Всемирной торговой организации (ВТО).

Другое проявление указанной противоречивости - асимметричность принципов, применяемых в отношении участников глобальной конкуренции на национальных и мировых рынках. Все участники глобальной конкуренции требуют равенства условий доступа на рынки, стремясь в то же самое время к созданию более благоприятных условий для себя на отечественных рынках. Каждый из них ратует за свободу конкуренции в тех сферах, где обладает преимуществами, и стремится ограничить ее там, где преимущества лежат на стороне соперников. Поэтому глобализация - это не компромисс между «закрытым» и «открытым» обществом, как часто провозглашается, а борьба за возможность навязывать другим выгодные для себя условия конкуренции. ВТО - это институт, призванный воплощать этот принцип в жизнь.

Обозреватель - Observer 2004 №4 (171)

РОССИЯ В ГЛОБАЛЬНОЙ КОНКУРЕНЦИИ

Михаил Делягин,

Председатель Президиума - научный руководитель

Института проблем глобализации,

доктор экономических наук

Для "светлого будущего" России надо сменить элиту

Прогнозирование развития России традиционно идет "от достигнутого", на основе ее внутреннего потенциала, с лишь эпизодическим учетом влияния мировой экономической, политической и информационной среды. Это планирование, исходившее из собственного (в классическом случае - производственного) потенциала развития планируемого объекта, пренебрегая внешней средой его функционирования (спросом на его продукцию), обесценивает результаты анализа и делает их недостоверными.

Игнорирование международной конкурентной среды превращает традиционное прогнозирование в опасный инструмент самоуспокоения. Слабость кажется допустимой, так как оставляет "за рамками" рассмотрения последствия вызываемого ею ухудшения позиций во внешней конкуренции.

Наконец, недостаток традиционного подхода - необходимость прогнозирования решения внутрироссийских проблем. Это по вполне объективным и понятным причинам превращает прогноз в инструмент внутриполитической борьбы, что подрывает как его научную эффективность, так и доверие к нему.

Изложенное свидетельствует о необходимости дополнения традиционного подхода прогнозированием внешней, мировой среды существования страны. Эта среда устанавливает развитию общества внешние, не зависимые от него требования и ограничения и создает тот "коридор возможностей", в которых оно будет действовать, которые оно сможет или не сможет реализовать.

Это кардинально изменяет саму модальность прогноза. Не обязательные к исполнению пожелания, связанные с реализацией внутренних возможностей, сменяются категорическими императивами национального развития: внешними, объективными и не зависящими от состояния общества, без реализации которых оно не обеспечит себе приемлемого места в мировой конкуренции. Такой подход особенно важен для России, сохраняющей, несмотря на чудовищную и всеобщую деградацию, значительный потенциал мобилизации, но демонстрирующей абсолютную неспособность к необходимой модернизации в комфортных условиях устойчивого притока "нефтедолларов", характерного для последних лет.

Конечно, это требует усилий, организации и времени, не говоря уже о знаниях, во многом утраченных нашим обществом.

Глобализация и регионализация

Ключевая проблема современного человечества - его нарастающее разделение.

На рубеже XIX и ХХ вв. мир достиг исключительно высокой для тогдашнего развития интеграции, к которой сложившиеся к тому времени системы общественного управления оказались совершенно не готовы. В результате, устранив внутренние барьеры на рынках, эта интеграция предельно (вплоть до развязывания мировой войны) обострила конкуренцию между развитыми странами и привела к глубокому разделению человечества. Весь мировой экономический рост после второй мировой войны опирался на постепенное изживание этой сегментации, пока победа Запада в "холодной войне" не покончила с ней окончательно.

Новое устранение барьеров на мировых рынках (модные сопоставления с интеграцией начала ХХ в. некорректны, так как сейчас наиболее значима интеграция на рынке услуг, тогда зачаточном) породило новые комплексы неодолимых проблем и, соответственно, новую волну сегментации.

Старая модель "роста за счет интеграции", обеспечивавшая развитие после войны, была в основном исчерпана уже к началу 90-х годов ХХ в. Пока не будет сформирована новая модель развития, о его высоких темпах и тем более устойчивом росте, - хотя бы развитых стран, образующих 70% экономики мира, - придется забыть.

Сегментация человечества идет сразу в нескольких направлениях, по нескольким критериям.

На поверхности - разделение между успешными и неразвитыми странами ("между богатыми и бедными", "между золотым миллиардом и остальным миром). Прогресс Запада и успешных стран Азии слишком заметен на фоне вымирающей Африки, содрогающейся в конвульсиях Латинской Америки, стагнирующей уже второе десятилетие Японии, деградирующих Восточной и особенно Юго-Восточной Европы и постсоветского пространства.

В начале 90-х годов разрыв между развитыми странами и остальным миром окончательно принял технологический характер: современные технологии слишком сложны и дороги, чтобы их могли не то что создавать, но даже применять относительно неразвитые страны. Это лишает их самой возможности эффективно работать - и, соответственно, лишает их будущего. Развитые страны осознают эту проблему преимущественно через призму "цифрового неравенства", которое ограничивает рынки сбыта производимой их корпорациями сложной дорогой высокотехнологичной продукции, а следовательно - и возможности их технологического прогресса.

На деле проблема глубже: рост эффективности информационных технологий привел к классическому "кризису перепроизводства" информационных (в широком смысле слова) услуг, то есть прежде всего к "перепроизводству ожиданий". Их объем слишком велик даже для глобальных рынков. Именно это - наиболее глубокая причина структурного кризиса, охватившего экономики развитых стран и мировую экономику в целом.

Расширение же глобальных рынков сдерживается не только бедностью населения развивающихся стран, но и культурным барьером: технологии пропаганды и даже обработки информации, разработанные для одной цивилизационной парадигмы, часто не воспринимаются в рамках другой или воспринимаются с принципиальными искажениями. Результат - ограничение рынков сбыта и, соответственно, сокращение притока ресурсов для дальнейшего прогресса информационных технологий Запада. Естественно, развитые страны будут прилагать все усилия для смягчения этого кризиса, которое не только лишает их перспектив безусловного мирового лидерства (из-за сокращения финансирования развития технологий), но и порождает внутренние проблемы, уже запустив процесс маргинализации части среднего класса - превращение "общества двух третей" в "общество половины".

Представляется крайне существенным, что системы социального обеспечения развитых стран, особенно США, ориентированы в конечном счете на фондовый рынок. Даже его стагнация подрывает всю систему социальной защиты Запада, ставя тем самым под вопрос главное завоевание западной цивилизации - "общество благоденствия". Ситуация усугубляется тем, что современные технологии делают условием достижения социального успеха адекватное воспитание и творческие способности, что делает достижение жизненного успеха невозможным для значительной части граждан развитых обществ, в первую очередь из относительно слабо обеспеченных слоев.

В краткосрочном плане кризис "цифрового неравенства" будут пытаться изжить попытками стимулирования развития бедных стран в гуманитарно-ооновском стиле. Но их противоречие текущим интересам практически всех ключевых сил развитых стран и сложность самой задачи обрекает их на неудачу.

Среднесрочные меры - попытки стимулирования "культурной экспансии" развитых стран для расширения информационных рынков за счет снятия "культурного барьера". Поневоле посягая на цивилизационную идентичность осваиваемых обществ, они разрушают слабых и озлобляют сильных. Поэтому они связаны с другим среднесрочным способом смягчения кризиса - нагнетанием в мире напряженности для стимулирования военных (в широком смысле слова, то есть обеспечивающих безопасность общества) технологических разработок, которые остаются наиболее эффективным методом государственного стимулирования технологий.

Представляется совершенно очевидным, что данные подходы не могут быть признаны достаточными. Безусловно, не следует принимать во внимание апокалиптические прогнозы сравнительно безболезненной эвтаназии незападных цивилизаций, в том числе и потому, что в их в рамках ключевая проблема недостаточной для развития сложных и дорогих технологий емкости мировых рынков все равно не поддается решению.

Наиболее вероятный путь изживания кризиса "цифрового неравенства" - качественное удешевление и упрощение доминирующих технологий, а также переход к массовому применению качественно новых технологий, направленных на изменение человека (так называемый high-hume - в противовес традиционному high-tech). Помимо технологий управления и обучения, это биотехнологии (включая генную инженерию и применение стволовых клеток), а также социальные технологии, в сочетании с информационными вырастающие в своего рода "социальную инженерию".

Вопрос об областях применения этих "закрывающих" технологий (они "закроют" не только отрасли, но и, соответственно, целые страны), темпах их распространения и конкретном влиянии на глобальную конкуренцию остается открытым. Наиболее вероятным представляется их скрытое, не афишируемое распространение в успешных развивающихся странах, проявляющееся внешне через резкий рост производительности труда. Первоначально их явное распространение будет блокироваться транснациональными корпорациями (ТНК), но ухудшение конъюнктуры и обострение конкуренции может спровоцировать какую-либо из этих корпораций на их масштабное применение, что станет началом глобального технологического переворота. Социальные последствия последнего, как обычно при таких переворотах, представляются ужасными.

Однако, помимо "цифрового неравенства", значимым фактором кризиса "информационного перепроизводства" является появление и превращение "культурного барьера" в значимый фактор международной конкуренции. Это признак того, что разделение человечества идет еще и по цивилизационному признаку.

Социализм и капитализм конкурировали в рамках единой культурно-цивилизационной парадигмы. В частности, победу Западу принесло именно постепенное превращение революционно-мессианского сталинского общества во вполне буржуазное по своим ценностям и мотивациям брежневское. Экономический крах социализма и рыночные преобразования стали простым следствием этого превращения, неизбежным и в принципе автоматическим процесса приведения хозяйственного механизма в соответствие с характером общества.

Силовое поле, создаваемое противостоянием социализма и капитализма, удерживало в рамках единой культурно-цивилизационной парадигмы и преобразовывало в соответствии с ней весь мир. Исчезновение биполярной системы уничтожило это силовое поле, высвободив две новых, глобально значимых цивилизационных инициативы: исламскую, несущую мощный социальный заряд, и китайскую.

Конкуренция между цивилизациями

Международная конкуренция стремительно приобретает характер конкуренции между цивилизациями. Кошмарный смысл этого факта проще всего понять по аналогии с межнациональными конфликтами, разжигание которых является преступлением особой тяжести в силу их иррациональности: их сложно погасить, так как стороны существуют в разных системах ценностей и потому не могут договориться.

Участники конкуренции между цивилизациями разделены еще глубже. Они не только преследуют разные цели разными методами, но и не могут понять ценности, цели и методы друг друга. Финансовая экспансия Запада, этническая - Китая и религиозная - ислама не просто развертываются в разных плоскостях; они не принимают друг друга как глубоко чуждое явление, враждебное не в силу различного отношения к ключевому вопросу о власти, но в силу самого своего образа жизни. Компромисс возможен только в случае коренного изменения образа жизни, то есть уничтожения цивилизации как цивилизации.

Таким образом, сколь-нибудь широкомасштабный и длительный компромисс в конкуренции между цивилизациями в принципе невозможен. Эта конкуренция бескомпромиссна и нарастает даже при видимом равенстве сил и отсутствию шансов на значимый успех. Она иррациональна - и потому опасна и разрушительна. Каждая из трех великих цивилизаций, проникая в другую, не обогащает, но разъедает и подрывает ее (классические примеры - этнический раскол США и имманентная шаткость прозападных режимов в исламских странах). Возможно, ислам станет "ледоколом" Китая по отношению к Западу примерно так же, как гитлеровская Германия и, в конечном итоге, сталинский Советский Союз стали "ледоколом" рузвельтовских США по отношению к старым колониальным империям Европы - Франции и, в первую очередь, Англии.

Вместе с тем рассмотрение традиционного "треугольника цивилизационных сил" (Запад - исламский мир - Китай) становится все менее достаточным для понимания современной глобальной конкуренции. Похоже, мы присутствуем при в высшей степени драматическом акте начала разделения Запада, - при начале расхождения между Европой и США. Экономическая конкуренция играет здесь второстепенную роль: пагубная для европейской экономики агрессия против Югославии и события 11 сентября 2001 года, когда Евросоюз спасал американскую финансовую систему, доказывают, что для европейцев теснота экономических связей с США доминирует над экономической же конкуренцией с ними.

Размежевание, более всего видное в различном отношении к иракскому кризису (ставшим, без всякого сомнения, важнейшим катализатором этого размежевания), свидетельствует не о политическом, но о более тонком и глубоком - мировоззренческом, ценностном расхождении двух обществ.

Американское общество ориентировано прежде всего на обеспечение конкурентоспособности. Правило, мешающее ему достигать эту цель, отбрасывается как анахронизм. США - боксер, который не пользуется на ринге ножом не потому, что это не принято, а потому, что за это засчитают поражение.

Европейское же общество стремится жить по установленному своду исторически сложившихся принципов (в целом разумных и гуманных), обеспечивающих ему комфорт. Это обрекает его на пассивность, догматичность, коллаборационизм - вчера перед лицом "советской угрозы", сегодня перед лицом склонного к экспансии исламского мира - и, соответственно, на относительную слабость в мировой конкуренции. Однако торопиться списывать Европу со счетов, даже с учетом ее внутренней неэффективности и разнородности, - значит совершать безусловную ошибку. Коллаборационизм и склонность к уклонению от конфликтов могут спасти ее, все более склоняющуюся к тютчевскому "А мы попробуем спаять его любовью, - а там посмотрим, что прочней", от вовлечения в широкомасштабные разрушительные конфликты.

При сопоставлении конкурентоспособности цивилизаций важно учитывать, что современные технологии парадоксальным образом придают новую жизнеспособность архаичным социальным организмам, которые:

В силу архаичности или примитивности не воспринимают многие разрушительные для современных социальных механизмов технологии (так, традиции - лучшее оружие против пропаганды), и защищены от ряда современных вызовов (так, пренебрежение правами человека позволяет запретительно жестоко карать за наркоторговлю и оргпреступность);

Эффективно совершенствуют современные технологии (так, именно во время иранской революции впервые было применено многократное наложение магнитофонных записей религиозных призывов, качественно повышающее эффективность воздействия этих призывов на толпу);

Применяют современные технологии в отношении масс людей, еще не адаптировавшихся к ним, что кардинально повышает эффективность воздействия;

Получают расширяющуюся социальную базу в силу возникновения технологического разрыва между странами и внутри развитых обществ и увеличения из-за этого доли людей, не имеющих жизненных и социальных перспектив (так, ислам занимает нишу, освобожденную коммунизмом, принимая на себя его социально-психологическую функцию стремления к справедливости).

Ужесточение конкуренции

Ухудшение конъюнктуры ужесточает конкуренцию: в эпоху процветания она ведется за лишний кусок, в эпоху кризисов - за выживание. 90-е годы ХХ в. представляли собой эпоху бурного и самодовольного процветания развитых стран, победивших в "холодной войне", за счет переваривания ресурсов побежденной социалистической системы.

Представляется принципиально важным отметить, что одним из ресурсов, наряду с капиталами, рабочей силой и технологиями является и платежеспособный спрос. Дополнительным фактором процветания 90-х годов стало высвобождение ресурсов развитых стран, отвлекавшихся на обеспечение безопасности (и порождавших относительно меньший по объему конечный спрос), и переброска их на потребление. Эта переориентация ресурсов стала одной из важных причин замедления технологического прогресса в 90-е годы. Основным направлением развития стала потребительская реализация технологических принципов, созданных в годы "холодной войны". Создание же новых технологических принципов, являющееся основой прогресса, как можно понять, практически прекратилось.

Вместе с тем 90-е годы ХХ в. были и эпохой глобальной конкуренции.

Экономическая интеграция и снятие барьеров на рынках, дошедшие в эпоху глобализации до своего логического завершения, сделали глобальную конкуренцию всеобъемлющей и всепроникающей, превратив ее в ее собственную противоположность: из инструмента воспитания, развития и стимулирования неэффективных экономик в орудие их массового уничтожения.

На глобальных рынках, лишенных внутренних барьеров (как между регионами, так и между торгуемыми благами), в силу естественного развития появились глобальные монополии, которые немедленно начали загнивать. Плоды этого загнивания первоначально (в ходе мирового финансового кризиса 1997-1999 гг.) удалось отбросить в более слабые, развивающиеся страны, но уже с весны 2000 г. неблагополучие охватило и развитые экономики.

Другое убедительное проявление загнивания глобального монополизма - прекращение автоматического ослабления основных проблем мира (бедности, неграмотности, болезней, дискриминации, загрязнения окружающей среды) по мере увеличения богатств. 90-е годы ХХ в. стали первым десятилетием новейшей истории, когда экономические успехи человечества "в целом" сопровождались серьезным усугублением его конкретных проблем.

Это - признак объективной необходимости смены парадигмы развития.

Принципиально важно, что описанные тревожные симптомы проявлялись, если можно так выразиться, "в тепличных условиях" - на подъеме мировой экономики. Ухудшение мировой конъюнктуры ведет к ужесточению глобальной конкуренции и приобретению ей более разрушительного (для ее слабых участников) характера. В свете этого прогнозы двукратного роста мирового потребления энергоресурсов к 2020 г. (и, соответственно, угрозы возникновения их дефицита) представляются признаком высокой вероятности разрушения экономик стран Юго-Восточной Азии, на долю которых приходится основная доля прироста энергопотребления, их стратегическими более развитыми конкурентами. В предположении успеха "стратегии сдерживания" Юго-Восточной Азии мировое потребление, например, нефти к 2010 г. вырастет лишь на 17-20%, в то время как ее потребление в США - на треть.

Общим следствием ужесточения конкуренции является сужение возможности ее более слабых участников. Любое менее эффективное производство будет уничтожаться; соответственно, в конкуренции смогут участвовать обладатели либо уникальных преимуществ, либо наивысшей эффективности производства. (Здесь речь идет о коммерческой, рыночной эффективности, включающей эффективность технологий не только производства, но и управления, позиционирования на рынке и т.д. - вплоть до злоупотребления лоббированием, монополизмом и информационно-пропагандистскими технологиями, включая прямой обман).

На глобальных рынках подобное ужесточение конкуренции означало бы физическое устранение большей половины человечества как занятого в заведомо неэффективных производствах. Нереальность столь значимой катастрофы заставляет предположить, что выход будет найден. Его наиболее вероятное и уже наметившееся направление - переход от глобализации к регионализации: разделение единого общемирового рынка на систему региональных рынков, в рамках которых относительно менее эффективные общества в силу снижения остроты конкуренции смогут не только существовать, но даже и развиваться.

В начале ХХ в. этот переход осуществлялся исключительно болезненным образом - за счет разрушительных мировых войн; есть основания полагать, что в настоящее время он будет существенно более мягким, а границы между региональными рынками - значительно менее жесткими.

Вместе с тем нельзя не отметить, что, чем слабее будут общества того или иного региона, тем более проницаемыми будут его экономические границы для глобальной конкуренции, - и, соответственно, тем менее эффективной будет регионализация.

Принципиально значимым направлением ужесточения глобальной конкуренции является дополнение конкуренции на рынках сбыта более жесткой конкуренцией на рынках ресурсов. Россия столкнулась с ней, когда обнаружила, что способность производить лучшие в мире, например, военные самолеты не значит почти ничего без способности обеспечить для их производства необходимые людские, финансовые и материальные ресурсы, перетекающие в иные сферы производства. Оказалось, что без помощи государства нельзя произвести из отличного металла просто хорошую машину: этот способ использования металла относительно менее эффективен, чем используемый конкурирующими производствами - и, значит, металл достанется им. То же самое происходит и с технологиями, рабочей силой, управленцами, интеллектом и финансами. Так, ужесточение глобальной конкуренции за финансовые ресурсы выливается для слабых стран в давление на них для либерализации валютного регулирования, облегчающей перелив капиталов в более привлекательные развитые страны.

Россия все еще располагает двумя уникальными преимуществами: пространством, позволяющим обеспечить необходимую мировой торговле трансевразийскую железнодорожную магистраль, и минеральными ресурсами, являющимися последней нетронутой природной кладовой мира. Однако общее ужесточение конкуренции за ресурсы развития означает, что нашему обществу уже в ближайшее время предстоит доказывать свою способность если не использовать эти ресурсы, то хотя бы владеть ими.

Так, наше право на уникальную возможность создания трансевразийской железнодорожной магистрали поставлено под сомнение укоренением влияния США в Средней Азии в результате целого ряда уступок нынешнего руководства России. В складывающихся условиях США и Китай имеют все необходимые предпосылки для того, чтобы уже в ближайшие годы договориться о маршруте железнодорожного транзита, огибающего Россию, - разумеется, не из "вредности", но из простого и естественного стремления избежать бюрократического паралича, нарастающего на ее территории. Это лишит российское общество важнейшего интегрирующего фактора и превратит его из потенциального моста между Европой и Юго-Восточной Азией в совокупность никому не нужных окраин значимых участников глобальной конкуренции - Европы, Китая, исламского мира.

Освоение природных ресурсов Сибири и Дальнего Востока под международным, а не российским контролем и вовсе является в мире темой оживленных дискуссий, как минимум с 1996 г. При этом обобщение картин идеального мироустройства, к которому стремятся ключевые участники глобальной конкуренции, дает примерно одинаковую схему. По ней власть российского государства ограничена европейской частью России1 , в которой сформировано вполне европейское по внешнему антуражу государство - своего рода гибрид излюбленных нынешним и прошлым поколениями российских либерал-реформаторов Португалии и Польши. Ресурсы же Сибири и Дальнего Востока находятся под внешним контролем и эксплуатируются авторами соответствующего подхода. ТНК даже готовы платить налоги через Москву - частью ради поддержания внешней цивилизованности в "Московии", частью в силу заведомо более выгодных условий ведения бизнеса. Ведь понятно, что выбить уступки из российских властей для транснациональных корпораций заведомо проще, чем из любого относительно демократического (то есть учитывающего мнение населения) государства относительно развитой страны.

Крупные российские корпорации, уже вынужденные позиционироваться в поле описанных интересов, как правило, ориентируются на интересы Запада как наиболее близкого цивилизационно и как единственного участника глобальной конкуренции, ориентированного на развитие бизнеса.

Предстоящее столкновение интересов Запада (в котором США и Евросоюз, вполне вероятно, будут действовать порознь), Китая и исламской цивилизации на территории России должно как минимум регулироваться и балансироваться российским государством, которое одно из участников конкуренции способно осознавать специфику осваиваемой территории.

Важным и до сих пор недооцениваемым фактором глобальной конкуренции за ресурсы представляется изменение климата. Его масштабы, скорость и причинность еще долго будут оставаться полем дискуссий, но наличие его изменений сознает любой человек с не отшибленной преобразованиями памятью. Изменение климата создаст угрозу уничтожения для многих благополучных обществ, обладающих значительными ресурсами и способными использовать их для изъятия "климатической ренты" у слабых обществ, которые изменение климата переместит в более благоприятные условия. К первым относятся, например, США и многие исламские государства, ко вторым - например, Россия.

Существенно, что, чем более отдаленной будет эта отчетливо осознаваемая угроза, тем больше времени будет у соответствующих обществ для реакции на нее и тем жестче и последовательней будет эта реакция, слабым провозвестником которой можно считать беспрецедентно жесткое давление Евросоюза на Россию по поводу ратификации Киотского протокола, осуществляемое по целому ряду каналов. В силу бесспорности изменения климата указанная реакция, как представляется, успеет в полной мере проявиться в ближайшие 10 и тем более в ближайшие 20 лет.

Дробление субъектов конкуренции

Важный фактор глобальной конкуренции - расширение спектра ее субъектов, в том числе и за счет труднонаблюдаемых и даже вовсе не поддающихся наблюдению структур.

Так, весомой надгосударственной силой уже давно стали ТНК. Как правило, в конечном счете они стремятся к реализации интересов "страны базирования". Вместе с тем они занимают в мировой экономике "положение сильного", соответствующее положению США среди других стран, в силу чего их интересы, идеология и стиль ведения конкуренции наиболее близки к американским. Важно и то, что США создали наиболее совершенный механизм симбиоза крупных корпораций с государством, в силу чего их политика и интересы если и не совпадают, то, во всяком случае, дополняют друг друга наиболее гармоничным образом.

Значительная часть ТНК действует в рамках далеко не всегда формализованных и часто принципиально не поддающихся наблюдению групп и союзов. В сочетании со слабостью системы наблюдения за мировой экономикой и транснациональным бизнесом в целом это в большинстве случаев делает последнего неуязвимым для национальных и международных бюрократий "невидимкой".

Субъектом мировой конкуренции становятся также отдельные регионы тех или иных стран, которые в силу обладания значимыми ресурсами и эффективного управления оказываются более успешными, чем их страны в целом.

Значительную, хотя и скрытую роль в глобальной конкуренции играют разнообразные структуры, действующие внеэкономическими методами (многие из них стремятся не к прибыли, но к власти или влиянию в чистом виде).

Это религиозные и преступные организации, а также самостоятельные негосударственные структуры, ориентированные на решение отдельных проблем (как, например, антиглобалистское и экологические движения).

В эту же группу организаций входят спецслужбы ряда стран (в том числе и развитых), обладающие значительной степенью самостоятельности2 .

Источником этой самостоятельности является распространенная более широко, чем это может быть признано, практика "самофинансирования спецопераций"3 (как представляется, во многом подпитывающая мировую наркоторговлю, нелегальную торговлю оружием и технологиями) и реализация слишком деликатных интересов не допускающих огласки методами (причем эти интересы носят как национальный, так и частный характер, включая интересы корпораций и частные интересы высших лиц соответствующих государств и спецслужб).

Упрощение коммуникаций, позволившее создавать эффективные сетевые структуры, распределенные не только в географическом, но и в правовом отношении (что минимизирует и юридический риск), резко повысило влиятельность всех негосударственных участников мировой конкуренции. Оно впервые позволило оказывать весьма значительное влияние на общество и отдельно взятому, не образующему никакой организации человеку, без них обреченному на полное бессилие.

Новая структура конкуренции практически не подвергается анализу; применение к ней стандартных подходов делает получаемые выводы неадекватными.

Современная глобальная конкуренция (частным, хотя и фундаментальным случаем которой является конкуренция между цивилизациями), ведется разнородными субъектами, преследующими несопоставимые цели и действующими разнородными методами. В силу фундаментальных различий в системе ценностей и образе действия они не способны понять друг друга, а значит - прийти к долгосрочному (не тактическому, заключаемому ради достижения локальной цели) соглашению.

Их общая цель - влияние на развитие человечества.

В бизнесе эту роль выполняет прибыль, но глобальная конкуренция носит надэкономический характер и ведется за навязывание миру своей модели развития. Материальные блага оказываются не более чем побочным, хотя, безусловно, и полезным следствием успеха. В этом современная глобальная конкуренция напоминает биологическую: ее смыслом является экспансия в чистом виде4 .

При сопоставлении сил участников глобальной конкуренции следует ориентироваться не столько на масштаб их деятельности (хотя он сам по себе служит важным ресурсом - залогом устойчивости), сколько на масштаб "ликвидных", относительно быстро высвобождаемых ими для достижения той или иной цели ресурсов. Учитывать надо все ресурсы, в том числе организационные, интеллектуальные и коммуникативные. Совершенно незаменимыми представляются такие ресурсы, как технологии управления обществом и склонность к агрессии (ибо стратегическая оборона и в условиях глобализации остается единственным гарантированным путем к поражению).

Трансформация систем управления

Распространение технологий формирования сознания в корне подорвало эффективность не приспособленных к ним общественных и корпоративных систем управления. Их общими пороками стали самопрограммирование, отрыв от реальности, сосредоточение на пропаганде вместо решения реальных проблем и отгораживание от общества. Но вызов, брошенный им технологиями формирования сознания не менее десятилетия назад, породил стремление к восстановлению внутренней целостности управляемого общества хотя бы по отдельным значимым параметрам. Это стремление порождает усиление делегирования ответственности и перенос внимания с трансформации традиционных пирамидальных организационных структур в конструирование сетевых структур. Управление последними идет не столько прямыми воздействиями, сколько изменениями среды их функционирования (в первую очередь их информационной и финансовой компонент).

Нельзя исключить, что, наряду с осознанным совершенствованием систем управления людьми, происходит и их стихийная эволюция как некоторых целостностей, элементами которых являются образующие их менеджеры и, что не обязательно, управляемые структуры.

Сохранение общественной идентичности

В ближайшее десятилетие первичным условием конкурентоспособности общества станет уже не эффективность госуправления, как сейчас, но сохранение общественной идентичности. Особую роль будет играть совершенствование и поддержание устойчивой системы общественных ценностей, действенно мотивирующих общество к достижению успеха в глобальной конкуренции.

Общество, не сознающее себя как обособленная целостность, участвующая в жестокой конкуренции, равно как и общество, господствующая в котором система мотивации не ориентирована на коллективный успех, обречены на поражение и разрушение. Пример дает не только СССР, но и ряд "конченых стран", еще четверть века назад представлявших собой хотя и не самые развитые, но все же стабильные, единые и обладающие определенными позитивными перспективами территории.

Самоидентификация советского народа, базировавшаяся на жертвах гражданской и Великой Отечественной войн, а также на коллективном успехе в период "оттепели" (социальный, технологический и идеологический прорыв, символом которого стал полет Ю.Гагарина), разрушилась в период горбачевской "катастройки". Сегодня Россия стоит перед необходимостью обретения новой самоидентификации, что, как показывает история, не представляет собой принципиально неразрешимой задачи.

Так, самоидентификация американского общества была подорвана не только перед гражданской войной 1861-1865 гг., но и совсем недавно - в результате вьетнамской войны, в конце 60-х годов ХХ в. (когда обращенный к Никсону лозунг "объедините нас!" был не только предвыборным преувеличением).

Восстановление самоидентификации российского общества, "обретение субъектности", нужда в которой остра уже сейчас, может идти только на базе идеи "конструктивного реванша" в глобальной конкуренции и путем глубокой реидеологизации общества. Идеология одна способна соединить социальные и национальные группы в единый коллектив, сплоченно участвующий в мировой битве за рынки и ресурсы, а в конечном счете - за перспективу. Она же - единственный генератор энтузиазма, удесятеряющего как физические и административные, так и интеллектуальные силы общества.

Идеология принципиально отличается от религии и национализма открытостью, готовностью привлекать всех потенциальных союзников. Возникнув первоначально в социальном качестве, как орудие классовой борьбы, идеология по мере развития общественных отношений расширилась до понятия "образа жизни", блестяще реализованного в США и не до конца - в советском обществе. "Образ жизни" как идеология позволяет свести отторгаемых членов общества к минимуму, к тем, кто действительно несовместим с его целями и ценностями. Тем самым, обеспечивая наибольшую целостность, идеология обеспечивает и наиболее полное использование человеческих ресурсов данного общества.

Исключительная идеологизированность общества - одна из фундаментальных причин успешности США.

Еще в 1837 г. начинающий политик А.Линкольн впервые выдвинул тезис о необходимости "политической религии", почитающей Конституцию и законы США как религиозную догму.

Впоследствии, после жестокой и разрушительной гражданской войны, в ходе которой на своей территории широко применялась тактика "выжженной земли" американское общество сумело выработать такую "гражданскую религию", вводящую религиозную жесткость и нормативность в сферу важных для выживания общества вопросов его внутренней жизни. Объединяя людей разных вероисповеданий на основе их верности интересам общества, она стала прототипом современных общественных идеологий.

Предпринимаемая в России попытка восстановления целостности общества пока, насколько можно судить, остается в целом контрпродуктивной. После краха идеологии, ориентированной на складывание "новой исторической общности людей - советского народа", и попыток заменить ее заведомо непригодной для всего общества идеологией торжествующих спекулянтов, общественное самосознание упало на первичный, национальный уровень. Так как для многонациональной страны это смертельно опасно, государство (если забыть об анекдотических попытках ельцинского периода)5 инстинктивно попыталось обеспечить общественное единство на более высоком, чем национальный, уровне - на уровне религии.

Действительно, исторически Россия не только сохранилась в период феодальной раздробленности и татаро-монгольского ига, но и развивалась до создания Петром Первым национальной бюрократии именно на религиозной основе. Но путь, который был передовым еще каких-то пять веков назад, сегодня ведет в никуда: Россия соединяет представителей всех великих религий мира и атеистов. Деление на более чем сотню национальностей менее разрушительно, чем на несколько конфессий, из-за:

Размытости национального чувства (особенно у преобладающей нации - русских), сглаженного далеко зашедшим формированием наднациональной общности - советского народа;

Количественного и особенно культурного доминирования русских, хотя и подрываемого массовым вторжением более активных и сплоченных беженцев с постсоветского пространства;

Того, что разделение на множество относительно небольших групп, сдерживающих и уравновешивающих друг друга, меньше угрожает целостности, чем разделение на несколько крупных групп, неизбежно жестко отделяющихся друг от друга.

Идеологии, способной объединить и укрепить российское общество, в явном виде пока не существует. Между тем многие косвенные признаки - и, в частности, недооцениваемый интеллигентными наблюдателями оглушительный успех проекта "Владимир Путин" образца конца 1999 г. - начала 2000 г. - позволяют предположить, что основы этой объединяющей и мотивирующей идеологии уже стихийно выработаны обществом. Ее суть, как представляется, заключается в гармоничном соединении неотъемлемых насущных прав личности и необходимости патриотизма как единственного инструмента обеспечения этих прав в глобальной конкуренции. Понимание необходимости этих компонент достаточно четко, так как унаследовано от советского общества, которое последовательно и в целом успешно реализовывало их. Сегодня это идеология выработана на уровне ощущений и понимания и нуждается лишь в артикуляции, являющейся неотъемлемой функцией общественной элиты.

Подобно тому, как государство является мозгом и руками общества, элита представляет собой совокупность людей, участвующих в принятии значимых решений либо являющихся примерами для подражания - служит его центральной нервной системой, отбирающей побудительные импульсы и передающей их соответствующим группам социальных мышц.

Сегодняшняя российская элита не справляется со своими обязанностями даже не столько из-за развращенности длительным грабежом и разрушением собственной страны, сколько из-за вызванного этой развращенностью обессиливающего цинизма.

Отсутствие идеалов и энтузиазма, неспособность воодушевлять общество на решение ключевых задач делает российскую элиту совокупностью ничего не желающих (кроме личного благосостояния) и ничего не могущих "пикейных жилетов".

Поэтому категорическое требование выживания России в глобальной конкуренции - обновление элиты в процессе артикуляции ею уже нащупанной обществом созидательной идеологии. Представляется принципиально важным, что общественное требование "смены элиты" было одним из ключевых мотивов путинского проекта. Однако оно не было реализовано в силу того, что на фоне элиты, которую смогло создать новое руководство страны, старая, ельцинская элита выглядела едва ли не как образец эффективности и ответственности. В результате реальной смены элит не произошло: ельцинская элита осталась у власти как единственно возможный в сложившейся ситуации гарант относительной общественной стабильности.

В процессе этого обновления общественная элита, помимо воодушевления, должна обрести и адекватность. Значение столь банального требования обычно недооценивается, хотя для современной российской элиты, привыкшей к немыслимому еще 10 лет назад уровню комфорта в обмен на реализацию интересов более сильных участников глобальной конкуренции (вместо национальных интересов), то есть прямому предательству, оно означает среди прочего и значительные материальные жертвы.

В частности, критерием практической патриотичности национальной элиты является форма ее сбережений: какими бы высокими мотивами не руководствовались ее члены, как целое она обречена действовать в интересах сохранения и приумножения собственных активов (материальных или нематериальных - влияния, статуса и репутации в значимых для нее системах, доступа к контактам и информации и так далее). Если эти активы носят чужеродный характер для соответствующего класса или общества или контролируются его стратегическими конкурентами, элита начинает реализовывать их интересы, окончательно превращаясь в условиях глобальной конкуренции в коллективного предателя общественных или классовых интересов6 .

Как минимум это означает, что адекватная элита должна хранить личные средства в национальной валюте, а не в валюте своих стратегических конкурентов7 и стремиться к признанию своим народом, а не иностранными элитами.

Кроме того, она должна сознавать с беспощадной ясностью и полнотой, что в современных условиях глобальной конкуренции дружба возможна между народами, а между странами и обществами бывает только конкуренция.

Не вызывает никаких сомнений, что сегодняшняя Россия не соответствует этим требованиям и потому обречена на поражение в глобальной конкуренции. Чтобы изменить свое будущее, надо изменить саму Россию.

Примечания

1 Границы этой "Московии" у различных участников глобальной конкуренции различны: одни готовы оставить нам Урал и все равнины Северного Кавказа, другие отрицают права России даже на Поволжье.

2 Здесь не рассматривается случай их разложения, обособления от государства и превращения фактически в самостоятельные корпорации, хорошо знакомый большинству читателей - разумеется, по литературе.

3 Классический пример - сделка "Иран-контрас": для вызволения захваченных дипломатов спецслужбы США продавали Хомейни оружие для войны с Ираком, направляя прибыль антисандинистским партизанам в Никарагуа.

Существенно, что эта операция, противореча всем (еще действовавшим в то время) нормам мирового права, соответствовала интересам США. Освобождение их граждан осуществлялось за счет истощения стратегических противников США в регионе (Ирана и Ирака) и способствовало борьбе против третьего врага - революционной Никарагуа.

Характерно, что, несмотря на все попытки раздуть скандал по внутриполитическим причинам, он был погашен, а выявленные виновники получили достаточно мягкое наказание.

4 Первым на это указал признанный герой и непризнанная жертва диссидентского движения А.Сахаров.

Классический пример - "казус Милошевича", который практически не сопротивлялся агрессии НАТО против Югославии в значительной степени потому, что материальные активы его семьи были размещены частью непосредственно в этих странах, а частью - в валютах этих стран. Успешные ответные удары, например, по Германии привели бы к обесценению средств в наличных марках и безналичных евро. Другим примером может служить крах Японии в начале 90-х годов, когда в мире было два "финансовых пузыря" - в Японии и США, и один из них надо было "прокалывать". Именно японская элита приняла решения, приведшие к "проколу" японского "пузыря", от которого японская экономика, еще недавно самая динамичная в мире, так и не смогла оправиться. Причина проста - японские капиталы глубоко проникли в американскую экономику, освоили американский рынок и справедливо считали главным условием своего успеха процветание именно США, на рынок которых они работали, получая за это мировую резервную валюту, а не Японии.

Однако ярчайший случай предательства классовых интересов из-за утраты контроля за собственными активами (причем нематериальными) дает нам царская охранка, практически создавшая организованное революционное движение в России (самая массовая и энергичная революционная партия - эсеры - не то что контролировалась, но и управлялась охранкой). В результате ради расширения собственного влияния (и финансирования) охранка раздула революционный костер, при первом же серьезном кризисе превратившийся в пожар, который смел все общественное устройство.

6 Отсюда, в частности, следует стратегическая обреченность исламского проекта, лидеры которого, в отличие от США, ЕС и Китая, хранят средства в валютах своих стратегических конкурентов и потому не могут эффективно противодействовать последним.

Для комментирования необходимо зарегистрироваться на сайте

Михаил Делягин в труде «Мировой кризис» описывает основные принципы теории глобальной конкуренции. Это конкуренция эпохи глобализации, ведущаяся в условиях доминирования мировых монополий, на объединяющихся рынках не только экономическими методами. Она носит жесткий всеобъемлющий характер и ведет к деградации слабейших участников. В международных отношениях «дружба существует между народами, а между обществами и странами доминирует конкуренция». Глобальная конкуренция приобретает межцивилизационный характер.

В долгосрочной перспективе глобальная нестабильность будет возрастать. Экспансия является неотъемлемой чертой рыночной экономики: цели развития доминируют над целями сохранения status quo. Соединенные Штаты имели во Второй мировой войне стратегическую цель - обеспечить свободный доступ национальной экономике к новым рынка сбыта за счет разрушения политических барьеров и деколонизации. Новый экономический порядок создал условия для глобальной конкуренции, где победили американские монополии.

При прогнозировании экономического развития России и других восточноевропейских стран учитываются в основном внутренние факторы и ресурсы. Влияние мировой экономической, политической и информационной среды игнорируется или слабо учитывается, что превращает традиционное прогнозирование в опасный инструмент самоуспокоения.

В начале XX столетия мировая экономика достигла исключительно высокой интеграции, к которой системы политического управления оказались не готовы. В результате устранения внутренних барьеров на рынках обострилась конкуренция между развитыми странами, что явилось одной из причин развязывания Второй мировой войны.

После войны экономический рост обеспечивался за счет дальнейшего преодоления сегментации мирового рынка, пока окончание «холодной войны» не покончило с ней окончательно. Однако новая интеграция преимущественно на рынке информационных услуг породила новые непреодолимые проблемы и новую волну сегментации между успешными и неразвитыми странами - между богатым «золотым миллиардом» и бедными.

Рост эффективности информационных технологий привел к классическому «кризису перепроизводства» информационных услуг и структурному кризису мировой экономики. Суммарные инвестиции (друг в друга) Соединенных Штатов, Европейского Союза, Японии и других стран - членов Организации экономического сотрудничества и развития (Парижский клуб) обеспечивают 95% общего объема прямых иностранных инвестиций. Такая самоизоляция лишает их новых рынков сбыта. Наблюдается «информационное перепроизводство» в условиях неожиданно возросшей ограниченности емкости глобальных информационных рынков. Зависимость Запада от остального мира ограничена преимущественно энергетическими и трудовыми ресурсами. Среди последних предпочтения отдаются интеллектуальным ресурсам и ресурсам для компенсации демографического кризиса.

Расширение глобальных рынков сдерживается бедностью населения и социокультурными барьерами в развивающихся странах. Технологии пропаганды и даже обработки информации не всегда воспринимаются при другой цивилизационной парадигме. Ограничение рынка сбыта ведет к сокращению притока ресурсов для дальнейшего прогресса информационных технологий Запада. Это в свою очередь порождает внутренние проблемы и частичную маргинализацию среднего класса в развитых странах, где система социального обеспечения, особенно в США, ориентирована, в конечном счете, на фондовый рынок. Кризис «цифрового неравенства» между богатыми и бедными странами возможно преодолеть за счет качественного удешевления и упрощения доминирующих технологий.

Глобальная конкуренция ведется разнородными субъектами, преследующими несопоставимые цели и действующими различными методами.

Активными и влиятельными участниками глобальной конкуренции стали многочисленные негосударственные и внеэкономические организации, в том числе:

• мировые цивилизации;
• транснациональные корпорации;
• неправительственные организации;
• отдельные регионы;
• религиозные организации;
• экологическое движение;
• антиглобалистское движение;
• преступные организации;
• криминальный бизнес;
• спецслужбы и др.

Однако их деятельность в большинстве случаев взаимоувязана с государственной политикой. Американская администрация целенаправленно создавала неправительственные организации для развития демократии и «гражданского общества» как форпосты своего влияния в отдельных регионах мира.

Важным фактором международной конкуренции становится разделение человечества по цивилизационному признаку («социокультурным барьерам»). Исчезновение биполярной системы уничтожило силовое поле, создаваемое противостоянием социализма и капитализма, и высвободило новые глобально значимые цивилизационные инициативы. Здесь особенно выделяются несущие мощный социальный заряд исламская и китайская цивилизации. В результате международная конкуренция стремительно приобретает характер межцивилизационной конкуренции. Ее участники разделены глубже, чем народы одной цивилизации. Они не только преследуют разные цели разными методами, но и не всегда могут понять другие ценности. Глобальная конкуренция между мировыми цивилизациями проявляется в распространении финансово-экономической экспансии Запада, религиозной (исламской) экспансии и этнической экспансии Большого Китая (с учетом мирового сообщества китайской диаспоры). При этом, по нашему мнению, эти экспансии происходят в разных плоскостях многомерного коммуникационного пространства Земли.

Каждая из трех великих цивилизаций, проникая в другую, не обогащает, а подрывает ее основы. Возможно, ислам станет «ледоколом» Китая по отношению к Западу по аналогии со сталинским Советским Союзом, выполнившим эту роль для рузвельтовских США по отношению к старым европейским колониальным империям (Великобритании и Франции).

Для глобальной конкуренции, кроме цивилизационной триады Запад-Ислам-Китай, важное значение приобретает не сколько экономическая конкуренция, а мировоззренческое размежевание между Европой и США. Американское общество ориентировано преимущественно на обеспечение конкурентоспособности, а старая Европа стремится жить по исторически сложившимся гуманным принципам, обеспечивающим комфорт. Это обрекает ее на коллаборационизм по отношению к экспансии исламского радикализма, как в прошлом перед лицом «советской угрозы». Однако склонность к уклонению от конфликтов может спасти Европу от вовлечения в широкомасштабные разрушительные конфликты.

В мире происходит ужесточение конкуренции за счет ухудшения конъюнктуры. Конкуренция на рынках сбыта дополняется острой конкуренцией на рынках ресурсов (материальных, финансовых и людских). В 1990-е годы Запад испытал период бурного и самодовольного процветания за счет ресурсов побежденного «социалистического лагеря». Дополнительным фактором процветания стало высвобождение ресурсов развитых стран, отвлекавшихся в прошлом на обеспечение национальной безопасности, и переброска их на потребление. Эта переориентация замедлила технологический прогресс.

Бурная экономическая интеграция эпохи глобализации сделала глобальную конкуренцию не только всепроникающей, но и превратила ее в собственную противоположность. Из инструмента стимулирования неэффективных экономик она превратилась в орудие их массового уничтожения. Ужесточение глобальной конкуренции может привести к физическому устранению большей части человечества, занятого в «неэффективном» производстве с точки зрения западных критериев.

Субъектами глобальной конкуренции становятся региональные сообщества. Разделение глобального рынка на систему региональных рынков будет способствовать развитию менее эффективных национальных экономик в силу снижения остроты конкуренции. При этом чем слабее будет экономика того или иного региона, тем менее эффективна будет регионализация. Региональная экономическая интеграция может быть успешной при наличии сильного участника глобальной конкуренции. Субъектами глобальной конкуренции становятся отдельные регионы, обладающие более значимыми ресурсами и эффективным управлением, чем их страна в целом, например, штат Калифорния (США) или Шанхай (КНР).

В результате глобализации лозунг «Обогащайтесь!» перестал быть эффективным рыночным механизмом человеческого развития. В глобальной конкуренции конкурента можно победить с помощью информационных технологий формирования общественного сознания, об этом пойдет речь в главе 4.

В ближайшем будущем основными субъектами глобальной конкуренции будут США и Китай. Бывшие претенденты на лидерство в этой борьбе сошли с дистанции. 1990-е годы практически были полностью потеряны для Японии и Восточной Европы. Японская экономика, совершившая экономический рывок на основе модели «догоняющего развития» и заимствования западный технологий, не смогла создать собственные технологические принципы, что закрыло ей путь на высший уровень мировой технологической пирамиды. Тем более это касается Юго-Восточной Азии, находящейся в полной технологической зависимости от высокоразвитых стран. Регион исчерпал потенциал индустриальной модели «догоняющего развития», так как наступила новая информационная эпоха, требующая новых подходов и ресурсов развития.

Мусульманская цивилизация является наряду с Западом и Китаем третьим основным участником конкуренции цивилизаций. По мнению Делягина, демографический фактор не позволит этой цивилизации потерпеть окончательное поражение, но ресурсная (технологическая) недостаточность не даст одержать победу.

Важным следствием глобальной конкуренции является изменение поведения поставщиков. Глобальная конкуренция, как правило, предъявляет более высокие требования к поставщикам, так как, например, во время тендеров оценки выносят не только основному предприятию, но и его субпоставщикам. По этой причине товаропроизводители и поставщики в будущем должны сотрудничать теснее. Это касается, в частности, более интенсивного обмена информацией и активного участия субпоставщиков в инновационном и производственном процессах, что ведет к усилению давления на них в области издержек производства и технических характеристик продукции.

Процессы глобализации в немалой степени повлияли и на характер конкуренции. Например, мировой кризис, вызванный глобализацией финансовой сферы, привел к нестабильности конкурентных преимуществ. Так, обвал на валютных рынках Юго-Восточной Азии создал двойные трудности для производителей: они пострадали не только в результате сокращения спроса на их продукцию на азиатских рынках, но и столкнулись с жесткой ценовой конкуренцией на своих рынках со стороны стран, чья валюта подешевела. Другой пример: августовский (1998г.) финансовый кризис в России, вызвавший девальвацию рубля, явился предпосылкой роста отечественного производства. Падение курса российской национальной валюты обеспечило российским производителям определенные конкурентные преимущества. Российские продуценты стали успешнее конкурировать на внутреннем рынке. Наиболее очевидный результат успешного соперничества был отмечен в пивоваренной и табачной индустрии, а также на рынке производителей натуральных соков. В этих отраслях рыночная доля отечественных производителей с августа 1998г. Увеличилась в несколько раз 9 .

Независимо от возраста отрасли на конкуренцию в ней влияют пять сил: интенсивность конкуренции между существующими конкурентами, барьеры для вступления в отрасль, угроза товаров заменителей или заместителей, способность поставщиков диктовать свои условия и способность покупателей торговаться. Другой важной тенденцией глобализации, влияющей на конкурентоспособность, является тенденция к увеличению затрат на обеспечение жизненного цикла технически сложной продукции, которые вызваны ростом потребности в технических услугах, необходимых для работы поставляемой техники и потому носящих обязательный характер. В сфере производства наметилась четкая тенденция к развитию функций услуг с целью получения дополнительной выгоды при освоении новых рынков. Наблюдается своеобразный процесс сращивания производства с сервисом. Глобализация промышленного производства требует все большей глобализации соответствующих промышленных услуг. С ростом техногенности систем и установок увеличивается потребность в комплексных решениях технических проблем, подготовке персонала, снижении сложности эксплуатации техники, оказании помощи в управлении, в связи с чем значение услуг также возрастает.

Для предприятий, производящих высокотехнологичные товары в странах с высоким уровнем заработной платы, особую актуальность приобретает возможность создания конкурентного преимущества на основе дифференциации. Благодаря представлению услуг часто удается избежать конкуренции аналогичной продукции, предлагаемой по более низкой цене, так как рассчитанный на запрос клиента пакет услуг лишает дешевую продукцию конкурентов привлекательности в его глазах. Наукоемкий сервис дает преимущество предприятиям в результате укрепления связей с клиентом, которые устанавливаются в ходе выполнения многочисленных сервисных операций, а также помогает создать барьеры на пути проникновения на рынок новых конкурентов.

В третьем тысячелетии все большую остроту приобретает решение общих мировых проблем. Одной из таких проблем является экологическая, стоящая как перед правительствами отдельных стран, так и перед руководящим звеном различных компаний. В современных условиях мировой экономики экспорт государств, проводящих экологическую политику, имеет тенденцию к росту не в последнюю очередь благодаря увеличению доли экологических товаров и услуг. В результате происходят глубокие структурные изменения в выработке конкурентной стратегии. Например, увеличение издержек по выполнению природоохранных требований в сталелитейной отрасли привело к внедрению ресурсо-энергосберегающих технологий, что позволило сократить издержки. В автомобилестроении в результате разработки моделей с пониженным потреблением топлива заметно увеличилась доля японских автомобилестроительных компаний на мировом рынке. Также повышение экологических требований способствовало к снижению издержек в сфере услуг.

Зачастую экологические проблемы открывают перед компаниями дополнительные возможности для развития деловой активности. Главная предпосылка возникновения таких возможностей – появление и постоянное совершенствование новых технологий, служащих основой реализации новой политики компании. Например, некоторые компании, принимая ресурсосберегающие меры, смогли разработать технологии производства новой продукции, что повысило их конкурентные преимущества. В итоге те компании, которые раньше других оценили роль экологического фактора в условиях растущей глобализации и учли в своей корпоративной стратегии новые возможности использования экологической составляющей бизнеса, получили неоспоримые преимущества.

3.1. Стратегии конкурентной борьбы

Каждая экономическая система сама по себе уникальна. Ее поведение на рынке характеризуется некоторой только ей свойственной комбинацией действий. Тем не менее, выбор стратегии диктуется определенными правилами. Существует четыре основных типа стратегий конкурентной борьбы:

Виолентная стратегия характерна для фирм, действующих в сфере крупного, стандартного производства товаров и услуг. Опираясь на свою гигантскую силу, фирма стремится доминировать на обширном рынке, по возможности вытесняя из нее конкурентов.

Коммутантная стратегия преобладает при обычном бизнесе в местных (локальных) масштабах. Сила мелкого предприятия состоит в его лучшей приспособленности к удовлетворению небольших по объему нужд конкретного клиента.

Патиентная стратегия типична для фирм, вставших на путь узкой специализации. Она предусматривает изготовление особой, необычной продукции для определенного (чаще узкого) круга потребителей.

Эксплерентная стратегия конкурентной борьбы связана с созданием новых или радикальным преобразованием старых сегментов рынка. Речь идет не просто о совершенствовании товаров и услуг, а о крайне рискованном поиске революционных решений.

3.2. Недобросовестная конкуренция и ее формы

В мире реального бизнеса «конкурировать» больше соответствует понятию «уничтожить конкурента любой ценой». Конкуренция – это жестокая борьба. Недобросовестная конкуренция осуществляется в форме промышленного шпионажа, коррупции, организованной преступности, фальсификации и подделки продукции, мошенничества, манипулирования с деловой отчетностью (подделки, приписки, исключения, подмены и т.д.) и, наконец, путем прямого обмана, грабежа, нанесения материального ущерба. Основной принцип конкуренции – свободная и законная деятельность между товаропроизводителями на товарном рынке. Однако конкретные действия (фиксирование монопольно высоких или монопольно низких цен, сговор о разделе рынка или ограничение доступа на рынок, устранения с него других субъектов экономической деятельности, установление или поддерживание единичных цен) ликвидируют общие и равные для всех участников рыночных отношений условия конкуренции в пользу монополиста, т.е. в этих случаях устанавливается недобросовестная конкуренция. Основной принцип недобросовестной конкуренции заключается в стремлении укрепить свое положение на рынке за счет ослабления позиций конкурентов или обмана потребителей. Какие же формы и методы недобросовестной конкуренции находят сегодня большее распространение? Их можно охарактеризовать следующими данными.

Экономическое подавление:

• Срыв сделок и иных соглашений – 48 %

  Парализация деятельности фирм с использованием полномочий госорганов, средств массовой информации – 31 %

  Компрометация деятельности фирм – 11 %

  Шантаж, компрометация руководителей и отдельных сотрудников – 10 %

Физическое подавление

• Ограбления и разбойные нападения на офисы, склады – 73 %

  Угрозы физических расправ – 22 %

  Наемные убийства – 5 %

Промышленный шпионаж

• Подкуп сотрудников – 43 %

  Передача документов и разработок – 10 %

  Копирование программ и данных – 24 %

  Подслушивание переговоров – 5 %

Психологическое давление

• Постоянные угрозы о возможной физической расправе над руководителями и ведущими специалистами и их семьями;

  Шантаж или компрометация руководителей и ведущих сотрудников;

  Компрометация деятельности фирмы в целом через средства массовой информации;

  Психологическое (психопатическое) воздействие;

  Дестабилизация психофизиологического состояния ведущих специалистов.

Финансовое подавление

Финансовое подавление может осуществляться путем:

Использования подложных финансовых документов при осуществлении сделок;

Локализация деятельности фирмы с использованием финансовых структур или задержки платежей;

Незаконного присвоения денежных средств 10

4.КОНКУРЕНТОСПОСОБНОСТЬ РОССИЙСКОЙ ЭКОНОМИКИ В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ

Россия, как и любая страна в мире, стремится повысить свою конкурентоспособность, хочет показать себя как надежное, экономически сильное государство. И именно вопрос о конкурентоспособности российской экономики на современном этапе является одним из центральных в разработке стратегии экономического развития страны. Конкурентоспособность оценивается исходя из различных принципов:

Заметное улучшение макроэкономической и финансовой ситуации в стране в результате благоприятной конъюнктуры на мировых сырьевых, прежде всего энергетических рынках;

Наличие в России известного задела в сфере технологий и кадрового потенциала;

Прогресс в сфере рыночных преобразований, налогообложения, адаптации к мирохозяйственным процессам;

Наряду с этими позитивными факторами следует отметить и негативные, объективно препятствующие достижению устойчивых конкурентных преимуществ страны:

Сырьевая ориентация экономики;

Низкий уровень внутреннего потребительского спроса на товары отечественного производства;

Чрезмерная забюрократизированность экономики, высокий уровень коррупции.

Проблема конкурентоспособности российской экономики является многоплановой, то есть существуют теоретические и практические ее аспекты. В частности, можно согласиться с мнением ряда исследователей, которые отмечают, что торговля природными ресурсами – весьма пассивная и крайне уязвимая экспортная ниша, чрезвычайно чувствительная к динамичной ситуации на мировом рынке и к разнообразным формам воздействия извне и потому вряд ли может считаться приоритетной на долгое время.

В последние годы в России обозначился другой крайне неординарный вектор развития экономики – развертывание так называемого финансового сценария, превращение ее в стабильного нетто-экспортера капитала во внешний мир. В целом это направление носит прямо противоположный национальным интересам страны характер. В результате такого развития сегодня уже обозначилась долговая зависимость страны с некоторой угрозой национального банкротства. 11

Наиболее перспективной и продуктивной сегодня выглядит такая стратегия развития страны, которая могла бы наилучшим образом использовать такое фундаментальное специфическое конкурентное преимущество, как ее нестандартность, которая упорно и постоянно проявляется на протяжении всей истории страны – оригинальная, творческая мысль, часто опрокидывавшая, казалось бы, незыблемые клише и стереотипы. В 20 в. эта специфическая черта обеспечила создание и развитие в России - СССР феномена гигантского военно-промышленного комплекса (ВПК), который позволил реализовать ряд современных высокотехнологичных проектов: в областях ядерной энергетики, космонавтики, современного авиастроения, специальной металлургии и материаловедения и т.п.

Другими словами, главный магистральный путь конкурентоспособного развития России – использование ее уникального инновационного потенциала. Наиболее важными направлениями реализации подобной стратегии представляются следующие:

Поддержание и развитие в российском обществе инновационного духа, придание ему стратегического характера, сохранение оригинальной творческой, научной, культурной среды и развитие ее инфраструктуры;

Формирование соответствующей ниши для России в новой глобальной системе разделения труда, обеспечивающей ей стратегическую основу для взаимовыгодных связей с зарубежными партнерами;

Активное участие в развивающемся процессе мировой информационной революции;

Создание максимально благоприятных условий для интеллектуального творчества, активного проявления возможностей российского творческого капитала.